Эдуард Аркадьевич Асадов.
7 сентября 1923 – 21 апреля 2004г.
Поэт, прозаик. Родился в Туркмении, в городе Мары, в армянской семье учителей. В восьмилетнем возрасте написал первое стихотворение. Жил в Свердловске, закончил московскую школу. В боях под Севастополем был тяжело ранен осколком снаряда в лицо, после чего ослеп.
Школу закончил в Москве перед началом войны. Асадов ушел добровольцем на фронт, был наводчиком миномета, потом помощником командира батареи “Катюш” на Северо-Кавказском и 4-м Украинском фронтах. Воевал на Ленинградском фронте.
В ночь с 3 на 4 мая 1944 года в боях за Севастополь под Бельбеком получил тяжелейшее ранение осколком снаряда в лицо. Теряя сознание, он довсл грузовой автомобиль с боеприпасами до артиллерийской батареи. Об этих трагических днях поэт потом вспоминал:
«Что было потом? А потом был госпиталь и двадцать шесть суток борьбы между жизнью и смертью. «Быть или не быть?» – в самом буквальном смысле этого слова. После продолжительного лечения в госпиталях врачи не смогли сохранить ему глаза, и с того времени Асадов ослеп.
«Когда мне встречается в людях дурное, То долгое время я верить стараюсь, Что это скорее всего – напускное, Что это – случайность, и я ошибаюсь».
Первые стихи Асадова были напечатаны 1 мая 1948 г. в Журнале “Огонек”. “Каким счастливым я был, когда держал купленный номер «Огонька», в котором были напечатаны мои стихи. Вот именно, мои стихи, а не чьи-то другие! Мимо меня с песнями шли праздничные демонстранты, а я был, наверное, праздничнее всех в Москве!”
В 1946 году поступил в Литературный институт им. А. М. Горького, который с отличием окончил в 1951 году. В том же году опубликовал первый сборник стихов «Светлая дорога» и был принят в члены КПСС и в Союз писателей. Большим тиражом вышли 35 сборников стихов Эдуарда Асадова.
В последние годы он жил и работал в писательском поселке ДНТ Красновидово. Имел множество правительственных наград.18 ноября 1998 года указом так называемого постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР Эдуарду Асадову присвоено звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина.
Умер 21 апреля 2004 года в Одинцово. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище. Ни в одной написанной об Асадове биографии почему-то не раскрыто приход его души к Богу. Он приближался к этому, как святой Киприан, встретивший святую Иустинию. В 68 лет в своем произведении “Мне так всегда хотелось верить в Бога”, Асадов говорит:
“Я в Бога так уверовать мечтаю И до сих пор надежду берегу. Но там, где суть вещей не понимаю – Бездумно верить просто не могу, И если с сердца кто-то снимет гири И обрету я мир и тишину, Я стану самым верующим в мире И с веры той вовеки не сверну!».
Через три года он в своем стихе “На осеннем пороге” обращаясь к Богу, пишет:
“Но я прошу: не надо, улыбнись! Неужто ждать нам лета и весны?!
Ведь климат в сердце, и настрой, и жизнь Во многом все же нам подчинены.
И, Господи! Ведь это ж в нашей власти Шагать сквозь все на свете холода
И твердо знать о том, что наше счастье, Какие б вдруг ни грянули напасти,
Уже остыть не сможет никогда!”
ЭДУАРД АСАДОВ
Любое дело делайте с душой,
Работайте в упорстве и горенье,
Чтобы никто вас где-то за спиной
Не упрекнул в зазнайстве или лени.
А милых так любите, чтоб из глаз
Душа, как солнце, праздником светилась.
И так целуйте нежно всякий раз,
Чтоб впредь их никому уже за вас
Перецеловывать не приходилось.
1985 г.
Любые богатства – души распадство.
Здесь борются так, что – из носа кровь,
И только лишь тот, кто обрел любовь,
Обрел действительное богатство.
1992 г.
Люди не могут порой понять:
Откуда и что у него берется?
Ему б печальные строки писать,
А он то и дело вовсю смеется.
Эх, люди! Взгляните на жизнь пошире:
Неужто я зря на земле шучу?
Ведь я всем невзгодам в лицо хохочу,
Чтоб никогда не заплакать в мире…
1992 г.
Стряслась беда иль зло свершил хулитель
Не досаждай молитвами богам.
А всякий друг – обычно только зритель.
Запомни, что единственный Спаситель
В любой беде – ты сам, и только сам!
1993 г.
АНГЕЛ И БЕС
Говорят, что каждому из нас
Дан с рожденья дьявол-искуситель,
А еще – возвышенный хранитель
Ангел с синью лучезарных глаз.
Вот ходил я в школу – юный лоб.
Мне бы грызть науки, заниматься,
Ну, а дьявол: – Плюнь! К чему стараться?
Вынь Майн Рида и читай взахлеб!
Или видишь вон зубрилку Свету:
Важность! И пятерок целый воз…
Вынь резинку и пусти “ракету”,
Чтоб не задавалась, в глупый нос!
Против озорства, увы, не стойки мы.
Бес не зря, как видно, искушал:
Я стрелял, хватал пятерки с двойками
И из класса с треском вылетал!
Ангел тоже, может, был поблизости
И свое, наверное, внушал,
Но, как видно, был такой он тихости,
Что о нем я даже и не знал.
На футбольном поле мальчуганы,
Наигравшись, в шумный сели круг
И подоставали из карманов
Кто – табак, кто – спички и мундштук.
– Если ты не маменькин сынок,
Говорят мне, – на-ка, закури!
Рядом бес: – Смелее, не дури!
Затянись хотя бы лишь разок!
Где был ангел? Кто бы мне сказал!
Я, храбрясь, ни капли не хитрил,
Кашлял и отчаянно курил.
Так сказать, быть взрослым привыкал!
Дьявол же, умильный строя лик,
Мне вилял приветливо хвостом.
Так вот я к куренью и привык
И чадил немало лет потом.
А когда тебе в шестнадцать лет
Где-то рюмку весело нальют,
Ангелов тут и в помине нет,
Ну, а бес, напротив, тут как тут!
И потом, спустя немало лет
Бес мой был почти все время рядом
И, смущая голосом и взглядом,
Все толкал на невозможный вред.
Вот сидит девчонка озорная,
Говорит задорные слова,
Сыплет смех, на что-то намекая,
Я теряюсь, чуть не отступая,
У меня кружится голова.
Только дьявол – вот он, как всегда:
– Ах ты, шляпа! Красная девица!
Да ведь тут не надо и жениться!
Обнимай! И – горе не беда!
И, моргнув, смеется: – Хе-хе-хе!…
Ну чего теряться понапрасну?
Славно и тебе, и ей прекрасно!
Значит, смысл-то все-таки в грехе!
И когда вдруг встретятся опять
Губы и взволнованные руки,
Не робей и не томись в разлуке,
А старайся шанс не упускать!
Говорят, что каждому с рожденья
Сквозь огни, сомнения и тьму
Придается дьявол искушенья.
Только вот зачем и почему?!
Впрочем, утверждают, ангел тоже
Придается каждому и всем.
Но тогда пусть нам ответят все же,
Почему же ни душой, ни кожей
Мы его не чувствуем совсем?!
Если ж он подглядывает в щелку,
Чтоб высоким судьям донести,
А отнюдь не думает спасти
Много ли тут смысла или толку?!
И коли меня хоть на год в ад
Вдруг пошлют по высшему приказу,
Я скажу: – Пусть мне грехи скостят!
Ибо ангел, хоть высок и свят,
Но ко мне он, как в забытый сад,
Так вовек и не пришел ни разу!
1994 г.
ЭДУАРД АСАДОВ
НА ОСЕННЕМ ПОРОГЕ
В саду деревья стынут на рассвете,
А ветер, по-напористому злой,
Столбом взвивает листьев разноцветье
И сыплет сверху белою крупой.
А ты сейчас печалишься о днях,
Что улетели птицами на юг.
Глядишь в окно, и у тебя в глазах
Не то морозец, а не то испуг.
Но я прошу: не надо, улыбнись!
Неужто ждать нам лета и весны?!
Ведь климат в сердце, и настрой, и жизнь
Во многом все же нам подчинены.
И, господи! Ведь это ж в нашей власти
Шагать сквозь все на свете холода
И твердо знать о том, что наше счастье,
Какие б вдруг ни грянули напасти,
Уже остыть не сможет никогда!
Давай же вместе вместо вьюг и зим
Мы вечный май любовью создадим!
1994 г.
ДОРОЖИТЕ СЧАСТЬЕМ, ДОРОЖИТЕ!
Дорожите счастьем, дорожите!
Замечайте, радуйтесь, берите
Радуги, рассветы, звезды глаз —
Это все для вас, для вас, для вас.
Услыхали трепетное слово —
Радуйтесь. Не требуйте второго.
Не гоните время. Ни к чему.
Радуйтесь вот этому, ему!
Сколько песне суждено продлиться?
Все ли в мире может повториться?
Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз…
Разве это будет тыщу раз!
На бульваре освещают вечер
Тополей пылающие свечи.
Радуйтесь, не портите ничем
Ни надежды, ни любви, ни встречи!
Лупит гром из поднебесной пушки.
Дождик, дождь! На лужицах веснушки.
Крутит, пляшет, бьет по мостовой
Крупный дождь в орех величиной.
Если это чудо пропустить,
Как тогда уж и на свете жить?!
Все, что мимо сердца пролетело,
Ни за что потом не возвратить!
Хворь и ссоры временно оставьте,
Вы их все для старости оставьте.
Постарайтесь, чтобы хоть сейчас
Эта “прелесть” миновала вас.
Пусть бормочут скептики до смерти.
Вы им, желчным скептикам, не верьте —
Радости ни дома, ни в пути
Злым глазам, хоть лопнуть, – не найти!
А для очень, очень добрых глаз
Нет ни склок, ни зависти, ни муки.
Радость вам сама протянет руки,
Если сердце светлое у вас.
Красоту увидеть в некрасивом,
Разглядеть в ручьях разливы рек!
Кто умеет в буднях быть счастливым,
Тот и впрямь счастливый человек!
И поют дороги и мосты,
Краски леса и ветра событий,
Звезды, птицы, реки и цветы:
Дорожите счастьем, дорожите!
1968 г.
ЭДУАРД АСАДОВ
МНЕ ТАК ВСЕГДА ХОТЕЛОСЬ ВЕРИТЬ В БОГА
Мне так всегда хотелось верить в Бога!
Ведь с верой легче все одолевать:
Болезни, зло, и если молвить строго,
То в смертный час и душу отдавать…
В церквах с покрытых золотом икон,
Сквозь блеск свечей и ладан благовонный
В сияньи нимба всемогущий ОН
Взирал на мир печальный и спокойный.
И вот, кого ОН сердцем погружал
В святую веру с лучезарным звоном,
Торжественно и мудро объяснял,
Что мир по Божьим движется законам.
В Его руце, как стебельки травы,
Все наши судьбы, доли и недоли.
Недаром даже волос с головы
Упасть не может без Господней воли!
А если так, то я хочу понять
Первопричину множества событий:
Стихий, и войн, и радостных открытий,
И как приходят зло и благодать?
И в жажде знать все то, что не постиг,
Я так далек от всякого кощунства,
Что было б, право, попросту безумство
Подумать так хотя бы и на миг.
Он создал весь наш мир. А после всех
Адама с Евой, как венец созданья.
Но, как гласит Священное писанье,
Изгнал их вон за первородный грех.
Но если грех так тягостен Ему,
Зачем ОН сам их создал разнополыми
И поселил потом в Эдеме голыми?
Я не шучу, я просто не пойму.
А яблоко в зелено-райской куще?
Миф про него – наивней, чем дитя.
Ведь ОН же всеблагой и всемогущий,
Все знающий вперед и вездесущий
И мог все зло предотвратить шутя.
И вновь и вновь я с жаром повторяю,
Что здесь кощунства не было и нет.
Ведь я мечтал и до сих пор мечтаю
Поверить сердцем в негасимый свет.
Мне говорят: – Не рвись быть слишком умным,
Пей веру из Божественной реки.
Но как, скажите, веровать бездумно?
И можно ль верить смыслу вопреки?
Ведь если это правда, что вокруг
Все происходит по Господней воле,
Тогда откуда в мире столько мук
И столько горя в человечьей доле?
Когда нас всех военный смерч хлестал
И люди кров и головы теряли,
И гибли дети в том жестоком шквале,
А ОН все видел? Знал и позволял?
Ведь “Волос просто так не упадет…”
А тут-то разве мелочь? Разве волос?
Сама земля порой кричала в голос
И корчился от муки небосвод.
Слова, что это – кара за грехи,
Кого всерьез, скажите, убедили?
Ну хорошо, пусть взрослые плохи,
Хоть и средь них есть честны и тихи,
А дети? Чем же дети нагрешили?
Кто допускал к насилью палачей?
В чью пользу было дьявольское сальдо,
Когда сжигали заживо детей
В печах Треблинки или Бухенвальда?!
И я готов, сто раз готов припасть
К ногам того мудрейшего святого,
Кто объяснит мне честно и толково,
Как понимать Божественную власть?
Любовь небес и – мука человечья.
Зло попирает грубо благодать.
Ведь тут же явно есть противоречье,
Ну как его осмыслить и понять?
Да вот хоть я. Что совершал я прежде?
Какие были у меня грехи?
Учился, дрался, сочинял стихи,
Порой курил с ребятами в подъезде.
Когда ж потом в трагическую дату
Фашизм занес над Родиною меч,
Я честно встал, чтоб это зло пресечь,
И в этом был священный долг солдата.
А если так, и без Всевышней воли
И волос с головы не упадет,
За что тогда в тот беспощадный год
Была дана мне вот такая доля?
Свалиться в двадцать в черные лишенья,
А в небе – все спокойны и глухи,
Скажите, за какие преступленья?
И за какие смертные грехи?!
Да, раз выходит, что без Высшей воли
Не упадет и волос с головы,
То тут права одна лишь мысль, увы,
Одна из двух. Одна из двух, не боле:
ОН добр, но слаб и словно бы воздушен
И защитить не в силах никого.
Или жесток, суров и равнодушен,
И уповать нелепо на Него!
Я в Бога так уверовать мечтаю
И до сих пор надежду берегу.
Но там, где суть вещей не понимаю
Бездумно верить просто не могу.
И если с сердца кто-то снимет гири
И обрету я мир и тишину,
Я стану самым верующим в мире
И с веры той вовеки не сверну!
1991 г.
ЭДУАРД АСАДОВ
ВЕЧНАЯ РАНА
Сколько раз получал я на свете раны!
Но страшней всех не пули и не ножи,
Не осколки. А боль моя постоянно
От того, что особенно беспощадно:
От предательств и самой поганой лжи.
Вот я думаю с горьким недоуменьем
Про лгунов и предателей: в чем их суть?
Ведь они обладают таким уменьем
Все для собственной выгоды повернуть.
Только нет и глупей этих подлых глаз,
Ибо кара за всякое преступленье
И слабее, и легче во много раз
Постоянного страха разоблаченья.
Ложь все время рискованна, как обвал,
Что навис угрожающе и опасно:
Ибо каждое слово, что ты сказал,
Чтоб потом как-нибудь не попасть в провал,
Нужно помнить практически ежечасно.
Потому-то мне кажется, что лгуны,
Даже пусть не глупцы и совсем не дуры,
Тем не менее все-таки лишены
Двух вещей: это СОВЕСТИ и КУЛЬТУРЫ!
Вот сидишь с хитрецом. Ну ни дать, ни взять
Как на иглах. И думаешь: “Где же прав ты?!”
И ты вынужден все как на пробу брать
И слова его вечно сортировать,
Чтоб все время отсеивать ложь от правды.
И тоска хуже волка порою гложет
Как подчас с дорогим человеком быть?
Коль не хочет он искренно говорить
Или попросту, хуже того, не может…
И когда ты воистину изнемог,
А кому-то в душе над тобой хохочется,
И не видно вдали никаких дорог,
Значит, просто: зажми себя на замок
И – молчи. Только, Господи, как не хочется!
2 декабря 1996 г.
Просмотры (21)